Doom 3: In Hell

Есть компьютерные игры, которые такие же игры, как Judas Iscariot- музыка, Линч - кино или Майринк - литература. Единственно -правильные. Одной из которых был Doom.

Потом вышла третья часть. Предсказуемо, но вместо Дума дали обычный шутер с хоррор элементами. Возрождения легенды не произошло.

Но потом.. Это случилось все-таки.

Сюжета нет кроме лучшего из известных. Нет даже текстового файла. Нет pda и фонарика.

На Земле демоническая резня и неиллюзорный пентахолокост. Марс со спутниками нанесен на карту Ада.

Мы - в Аду и Ад в нас. Это правда.

Cоздатели говорят, что это- ressurection атмосферы Ultimate Doom. А я говорю, что они - демоны.

Мод называется In Hell и разадется во всех торрентах страны.

Единственная "техногенная" карта- секретный уровень-римейк е1m1 со всеми UAC-фишками. В один безумно прекрасный момент он будет вывернут наизнанку под трек Hangarmageddon с того самого альбома.

И станет анти-e1m1, да.

Нет патронов, нет аптечек. Они рассованы по причудливым секреткам, которые надо найти и отбить, и которых очень редко 100%.

Есть чудовищная, ломающая стены и телепортирующаяся на голову оппозиция. Есть объятый пламенем форт а-ля quake 1.

Есть деревня, по экспириенсу делающая лучшую карту Painkiller.

Diabolical Now.

Это Doom больше, чем первый, третий и RoE вместе взятые.

Это Doom, где есть Old Babylon Underground и нефилимский космопорт Dead Simple.

Там воет ветер и плавится небо, там страшно, безумно и очень зло.

Когда мы проходим насквозь все карты, настает утро, все меняется, тасуется и переворачивается с ног на голову.

Огонь становится прозрачно-голубым, и нас вежливо приглашают вновь пройти через Ад.

Ветераны Думов.

Вам я мог бы рассказать о паре десятков лостсоулов и шести ревенантах разом и со всех сторон.

Или о том, как два арчвайла воскрешали друг друга с пулеметной скоростью.

Или о том, как имп выдержал пять попаданий из BFG.

Но лучше о том, как я сожрал соулсферу и пошел на почти бессмертного пулеметчика с пилой. Меня отшвыривало, экран трясло, хелс улетал, но я вновь и вновь пихал с разбегу свой последний аргумент в кровавое месиво его лица.

Перед тем, как умереть, он развернулся ко мне спиной.

Труп сгорел, а я стоял над ним с двумя хелсами и работающей пилой.